Возглавил археологическую экспедицию доцент кафедры всеобщей истории и методики обучения историческим дисциплинам Юрий Чемякин. Цель – исследовать систему обороны городища, которое, по предположениям ученных, датировано первым-вторым веком до нашей эры. Точный возраст планируют определить по образцам найденной древесины. Их отправят на радиоуглеродный анализ в институт ядерной физики Сибирского отделения Российской Академии наук в Новосибирск. Это исследование также поможет воссоздать оборонительную систему городища людей, которые жили в Приобье в те времена, так называемой кулайской общности. Как отметили археологи, несмотря на то, что ученым известны сотни их поселений, именно система обороны остается до сих пор до конца неизученной. Какие находки стали первыми в экспедиции этого года, чем и насколько уникальна Барсова гора и какие предметы несут в себе больше исторической информации. С Барсовой горой у Юрия Чемякина, доцента кафедры всеобщей истории Уральского педагогического университета, связана большая часть жизни. Впервые на урочище он приехал полвека назад. Тогда раскопки проводили в сжатые сроки в связи со строительством железнодорожного моста и дороги Тюмень – Сургут. На Барсовой горе ученый провел здесь более двадцати сезонов археологических раскопок, обнаружил около тысячи находок. Юрий Чемякин уверяет: это место уникально: «Барсова гора представляет собой концентрацию древностей с каменного века до сегодняшнего дня, равной которой нет в России, не было в Советском Союзе. То есть еще на большей территории. Поэтому мы бились с конца семидесятых годов за то, чтобы на Барсовой горе прекратили все строительство, сделали из нее заповедное место. Здесь можно было бы сделать в одном месте деревню каменного века или постройку каменного века, потом бронзового, железного и так далее». В семидесятые годы приходилось работать быстро, плюс методика раскопок была не до конца отлажена. А она в нашем регионе кардинально отличается от «южной» из-за особенностей почвы. Некоторые предметы могли не заметить или выкинуть. Это для начального этапа, объясняет Юрий Чемякин, обыденная практика. Поэтому одна из задач археологической экспедиции этого года – найти те экземпляры, которые обделили вниманием почти полвека назад. «Надо предполагать, что здесь жила какая-то верхушка кулайского общества. А за пределами городища, тут если походить, можно найти жилищные впадины до сих пор. Там, видимо, жили рядовые общинники. Здесь же жили, возможно, вожди, возможно, какие-то шаманы или предшаманы. Когда возник шаманизм – это вопрос до конца нерешенный», – отметил эксперт. Главная цель экспедиции – найти остатки оборонительной системы городища кулайского общества. Предположительно, оно датируется первым-вторым веком до нашей эры. Точно узнать возраст получится благодаря радиоуглеродному анализу. «Почему мы надеемся получить здесь материал для реконструкции? Потому что в ходе раскопок выяснилось, что городище горело. Вот эти два жилища сгорели. Большое количество деревянных конструкций в виде углистых остатков осталось. Мы надеемся, что и оборонительная система тоже была деревянной и тоже сгорела, и что-то можно получить здесь», – добавил Юрий Чемякин. Исследование остатков древесины поможет реконструировать оборонительную систему кулайского общества. Несмотря на то, что известны сотни их поселений, именно эта сторона до сих пор остается не до конца изученной. В археологической экспедиции этого года участвуют более двадцати человек. Татьяна Фефилова, например, раньше была ученицей Юрия Чемякина. Сейчас работает учителем истории и обществознания в Угутской школе. Впервые на раскопки на Барсову гору попала в 98 году. Этот сезон на урочище для нее третий. Задача Татьяны – фиксировать и документировать находки. «Нам надо зафиксировать культурные слои, нам надо их увидеть, нам надо их понять и зафиксировать, то есть мы в основном занимаемся фиксацией здесь, ведем полевую документацию, полевые чертежи. То, что потом, зимой, уже в камеральных условиях будет обрабатываться, обдумываться. Но сейчас на полевом этапе нам надо это все заснять, ничего не упустить», – объяснила она. Также Татьяна работает со студентами, которые участвуют в раскопках. Большинство – первокурсники Уральского государственного педуниверситета. Погода в нашем регионе непредсказуемая. Из-за дождей поиск артефактов пришлось приостановить. Поэтому с будущими историками мы встретились в их лагере недалеко от урочища. Первые находки уже сделали: «Вот это из отвалов 74-го года. Эти сосуды нам известны. Ну вот, я говорил, что методика тех лет и нынешних позволяет зачастую таким вот фрагментам попадать в отвал. То есть их просто не замечают и выкидывают. А это фрагменты горшков того времени. Горшки – для многих черепки, для нас это своеобразные паспорта. Потому что для каждой древней культуры были характерны свои формы, то есть определенная форма сосудов, определенный орнамент, определенные способы его нанесения. Вот это вот то, что характеризует кулайскую культуру». При исследовании истории керамика несет большую ценность, чем любая другая находка. Об этом нам рассказали в Сургутском краеведческом музее. Это единственное учреждение в Югре, которое хранит предметы, найденные на Барсовой горе. Сюда они попадают уже 45 лет. Впрочем, есть находки с полей урочища и за пределами округа. Большая часть – в археологическом музее Уральского федерального университета. На данный момент коллекция Сургутского краеведческого насчитывает более тысячи предметов. «Мы, конечно же, совместно с коллегами, археологами и реставраторам, занимаемся активно, например, реставрацией таких замечательных фрагментов, которые, конечно же, для посетителей музея более интересны и понятны становятся, потому что информации от одного отдельного фрагмента для вас будет гораздо меньше, нежели для ученных исследователей», – рассказала заведующая отделом археологии, этнографии и природоведческих исследований Сургутского краеведческого музея Анна Агаркова. Керамика – емкий источник информации. Ее познавательные возможности практически неисчерпаемы. Технология изготовления изделий из глины зародилась еще в неолите, это седьмое тысячелетие до нашей эры. Материал хорошо сохраняется, плюс чаще всего из него делали посуду, без которой не обходилось ни одно жилище. «Это приводит к очень серьезным изменениям в жизни древнего человека. Человек начинает использовать совершенно новый материал. Ему нужны новые источники. Это ремесло сезонное, поэтому ему приходится приспосабливаться к погоде. Но благодаря керамике мы получаем возможность готовить горячую жидкую пищу и сохранять очень многие продукты, которые не сохраняются в других емкостях», – добавила научный сотрудник института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук Екатерина Дубовцева. На севере Западной Сибири обожженная глина – основной материал для исследований. Лучше нее сохраняется только камень, но он был не так распространен на нашей территории. Раньше главные исторические заключения и выводы делали на основе анализа орнаментов и форм предметов из керамики. Рисунки на изделиях – это своеобразный язык и знаки. Расшифровав их, археологи могут многое сказать о духовной культуре и социальной организации людей, которые жили со времен каменного века. «Допустим, такой фрагмент может сказать еще и о активных контактах с югом, потому что для нашей территории орнаментация нехарактерна. Форма сосуда нехарактерна. А вот, допустим, на юге той же Тюменской области – это достаточно распространенная культура, о которой тоже достаточно широко известно», – добавила Анна Агаркова. Сейчас есть новый метод исследования, мы его уже упоминали – радиоуглеродный анализ. Благодаря ему по нагару на посуде можно узнать не только дату ее использования, но и что в ней готовили – рыбу, мясо или овощные похлебки. «Есть и ограничения у этого метода. Есть так называемый резервуарный эффект. Это эффект, когда углерод накапливается медленнее при каких-то условиях. Допустим, если животное или растение попадает в водную среду. Неважно, в пресный водоем или в океан, море, то накопление радиоуглерода замедляется. Получается такая задержка небольшая. Когда мы анализируем, у нас получается более древний возраст, чем на самом деле был. Это проблема, которую надо решать», – акцентировала Екатерина Дубовцева. Как исключить неточности, специалисты института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук будут решать вместе с коллегами из Кильского университета имени Кристиана Альбрехта. Это в Германии. Они поработают над более точным датированием находок, в том числе с Барсовой горы. Использовать намерены исследования современных рыб. Начнут ученые уже на этой неделе.
Возглавил археологическую экспедицию доцент кафедры всеобщей истории и методики обучения историческим дисциплинам Юрий Чемякин. Цель – исследовать систему обороны городища, которое, по предположениям ученных, датировано первым-вторым веком до нашей эры. Точный возраст планируют определить по образцам найденной древесины. Их отправят на радиоуглеродный анализ в институт ядерной физики Сибирского отделения Российской Академии наук в Новосибирск. Это исследование также поможет воссоздать оборонительную систему городища людей, которые жили в Приобье в те времена, так называемой кулайской общности. Как отметили археологи, несмотря на то, что ученым известны сотни их поселений, именно система обороны остается до сих пор до конца неизученной. Какие находки стали первыми в экспедиции этого года, чем и насколько уникальна Барсова гора и какие предметы несут в себе больше исторической информации. С Барсовой горой у Юрия Чемякина, доцента кафедры всеобщей истории Уральского педагогического университета, связана большая часть жизни. Впервые на урочище он приехал полвека назад. Тогда раскопки проводили в сжатые сроки в связи со строительством железнодорожного моста и дороги Тюмень – Сургут. На Барсовой горе ученый провел здесь более двадцати сезонов археологических раскопок, обнаружил около тысячи находок. Юрий Чемякин уверяет: это место уникально: «Барсова гора представляет собой концентрацию древностей с каменного века до сегодняшнего дня, равной которой нет в России, не было в Советском Союзе. То есть еще на большей территории. Поэтому мы бились с конца семидесятых годов за то, чтобы на Барсовой горе прекратили все строительство, сделали из нее заповедное место. Здесь можно было бы сделать в одном месте деревню каменного века или постройку каменного века, потом бронзового, железного и так далее». В семидесятые годы приходилось работать быстро, плюс методика раскопок была не до конца отлажена. А она в нашем регионе кардинально отличается от «южной» из-за особенностей почвы. Некоторые предметы могли не заметить или выкинуть. Это для начального этапа, объясняет Юрий Чемякин, обыденная практика. Поэтому одна из задач археологической экспедиции этого года – найти те экземпляры, которые обделили вниманием почти полвека назад. «Надо предполагать, что здесь жила какая-то верхушка кулайского общества. А за пределами городища, тут если походить, можно найти жилищные впадины до сих пор. Там, видимо, жили рядовые общинники. Здесь же жили, возможно, вожди, возможно, какие-то шаманы или предшаманы. Когда возник шаманизм – это вопрос до конца нерешенный», – отметил эксперт. Главная цель экспедиции – найти остатки оборонительной системы городища кулайского общества. Предположительно, оно датируется первым-вторым веком до нашей эры. Точно узнать возраст получится благодаря радиоуглеродному анализу. «Почему мы надеемся получить здесь материал для реконструкции? Потому что в ходе раскопок выяснилось, что городище горело. Вот эти два жилища сгорели. Большое количество деревянных конструкций в виде углистых остатков осталось. Мы надеемся, что и оборонительная система тоже была деревянной и тоже сгорела, и что-то можно получить здесь», – добавил Юрий Чемякин. Исследование остатков древесины поможет реконструировать оборонительную систему кулайского общества. Несмотря на то, что известны сотни их поселений, именно эта сторона до сих пор остается не до конца изученной. В археологической экспедиции этого года участвуют более двадцати человек. Татьяна Фефилова, например, раньше была ученицей Юрия Чемякина. Сейчас работает учителем истории и обществознания в Угутской школе. Впервые на раскопки на Барсову гору попала в 98 году. Этот сезон на урочище для нее третий. Задача Татьяны – фиксировать и документировать находки. «Нам надо зафиксировать культурные слои, нам надо их увидеть, нам надо их понять и зафиксировать, то есть мы в основном занимаемся фиксацией здесь, ведем полевую документацию, полевые чертежи. То, что потом, зимой, уже в камеральных условиях будет обрабатываться, обдумываться. Но сейчас на полевом этапе нам надо это все заснять, ничего не упустить», – объяснила она. Также Татьяна работает со студентами, которые участвуют в раскопках. Большинство – первокурсники Уральского государственного педуниверситета. Погода в нашем регионе непредсказуемая. Из-за дождей поиск артефактов пришлось приостановить. Поэтому с будущими историками мы встретились в их лагере недалеко от урочища. Первые находки уже сделали: «Вот это из отвалов 74-го года. Эти сосуды нам известны. Ну вот, я говорил, что методика тех лет и нынешних позволяет зачастую таким вот фрагментам попадать в отвал. То есть их просто не замечают и выкидывают. А это фрагменты горшков того времени. Горшки – для многих черепки, для нас это своеобразные паспорта. Потому что для каждой древней культуры были характерны свои формы, то есть определенная форма сосудов, определенный орнамент, определенные способы его нанесения. Вот это вот то, что характеризует кулайскую культуру». При исследовании истории керамика несет большую ценность, чем любая другая находка. Об этом нам рассказали в Сургутском краеведческом музее. Это единственное учреждение в Югре, которое хранит предметы, найденные на Барсовой горе. Сюда они попадают уже 45 лет. Впрочем, есть находки с полей урочища и за пределами округа. Большая часть – в археологическом музее Уральского федерального университета. На данный момент коллекция Сургутского краеведческого насчитывает более тысячи предметов. «Мы, конечно же, совместно с коллегами, археологами и реставраторам, занимаемся активно, например, реставрацией таких замечательных фрагментов, которые, конечно же, для посетителей музея более интересны и понятны становятся, потому что информации от одного отдельного фрагмента для вас будет гораздо меньше, нежели для ученных исследователей», – рассказала заведующая отделом археологии, этнографии и природоведческих исследований Сургутского краеведческого музея Анна Агаркова. Керамика – емкий источник информации. Ее познавательные возможности практически неисчерпаемы. Технология изготовления изделий из глины зародилась еще в неолите, это седьмое тысячелетие до нашей эры. Материал хорошо сохраняется, плюс чаще всего из него делали посуду, без которой не обходилось ни одно жилище. «Это приводит к очень серьезным изменениям в жизни древнего человека. Человек начинает использовать совершенно новый материал. Ему нужны новые источники. Это ремесло сезонное, поэтому ему приходится приспосабливаться к погоде. Но благодаря керамике мы получаем возможность готовить горячую жидкую пищу и сохранять очень многие продукты, которые не сохраняются в других емкостях», – добавила научный сотрудник института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук Екатерина Дубовцева. На севере Западной Сибири обожженная глина – основной материал для исследований. Лучше нее сохраняется только камень, но он был не так распространен на нашей территории. Раньше главные исторические заключения и выводы делали на основе анализа орнаментов и форм предметов из керамики. Рисунки на изделиях – это своеобразный язык и знаки. Расшифровав их, археологи могут многое сказать о духовной культуре и социальной организации людей, которые жили со времен каменного века. «Допустим, такой фрагмент может сказать еще и о активных контактах с югом, потому что для нашей территории орнаментация нехарактерна. Форма сосуда нехарактерна. А вот, допустим, на юге той же Тюменской области – это достаточно распространенная культура, о которой тоже достаточно широко известно», – добавила Анна Агаркова. Сейчас есть новый метод исследования, мы его уже упоминали – радиоуглеродный анализ. Благодаря ему по нагару на посуде можно узнать не только дату ее использования, но и что в ней готовили – рыбу, мясо или овощные похлебки. «Есть и ограничения у этого метода. Есть так называемый резервуарный эффект. Это эффект, когда углерод накапливается медленнее при каких-то условиях. Допустим, если животное или растение попадает в водную среду. Неважно, в пресный водоем или в океан, море, то накопление радиоуглерода замедляется. Получается такая задержка небольшая. Когда мы анализируем, у нас получается более древний возраст, чем на самом деле был. Это проблема, которую надо решать», – акцентировала Екатерина Дубовцева. Как исключить неточности, специалисты института истории и археологии Уральского отделения Российской академии наук будут решать вместе с коллегами из Кильского университета имени Кристиана Альбрехта. Это в Германии. Они поработают над более точным датированием находок, в том числе с Барсовой горы. Использовать намерены исследования современных рыб. Начнут ученые уже на этой неделе.